Колымские рассказы

На внедорожных кемперах по Колымскому тракту – австралийские путешественники на Дороге Смерти

Когда впервые попадаешь на Трассу, появляется ощущение, что оказался на другой планете. Тебя встречают прохладно-влажный воздух и суровый ландшафт, так не похожий на пейзажи средней полосы. И вот ты сидишь рядом с водителем и смотришь на черные вершины сопок с белыми пятнами снежников, на зеленые пирамиды лиственниц, на бурлящую на перекатах воду, на желтые пятна горной тундры, разбросанные по серому холсту осыпей. Но постепенно рычание дизеля, редкие встречные машины, тяжелые серые облака, цепляющиеся за вершины хребта СунтарХаят, и мрачная история этих мест – словом, все именуемое здесь «Трасса» завораживает тебя и проникает в душу. И вот уже те первые найденные слова начинают казаться ненужными и фальшивыми. А осознав это, ты понимаешь, что обязательно сюда вернешься. Вернешься, чтобы найти Трассу, небо, настроение, мысли и, возможно, даже… самого себя.

Предыстория с Макгрегором

Эта история началась с того, что в 2003 году американский киноактер, байкер и музыкант Эван Макгрегор (тот самый, что сыграл в «Звездных войнах» Оби-Вана Кэ-ноби) совершил на мотоцикле путешествие из Лондона в Нью-Йорк и написал об этом книгу под названием «Долгая дорога вокруг света». И самым ярким эпизодом книги стало описание путешествия по Колымскому тракту, «Дороге Смерти», известной за пределами нашей Родины как Road of Bones. И так случилось, что эта книга попала в руки австралийскому путешественнику и любителю бездорожья Киму Болтону, как раз обдумывающему маршрут своего кругосветного путешествия. Ким тут же переменил свои планы и решил, что начать свой путь по миру он непременно должен с России, и конкретно с Колымского тракта. А решив, Ким попросил вашего покорного слугу составить ему компанию. Кстати, специально для этого путешествия Ким и его друг Билл Гейл построили два внедорожных кемпера. (Подробный рассказ об этих машинах можно прочесть в материале «Недвижимость как средство передвижения». С. 70). В них-то и нашлось местечко для российского журналиста.

Якутские контрасты

В Якутске мне сразу пришлось активно включиться в работу. Во-первых, нужно было срочно най-ти запасное колесо для Isuzu Билла Гейла (Билл буквально измочалил, без малейшей надежды на ремонт, одну шину на участке Том-мот - Якутск), а во-вторых, отыскать мастерскую, где на Mitsubishi Кима могли бы заварить верхний кронштейн передних амортизаторов (он не выдержал движения по федеральной трассе «Лена»). В первом же магазине автозапчастей, в который мы зашли, у меня случился настоящий культурный шок от радушия местного населения. Персонал магазина, включая владельца, устроил настоящее шоу гостеприимства. Они обзвонили полгорода в поисках шин нужной нам (и надо сказать, достаточно редкой) размерности. В конце концов они нашли по телефону председателя местного внедорожного клуба и передали нас ему с рук на руки. В результате ребята из якутского клуба побросали все свои дела и стали прочесывать авторынки. Правда, шин размерности 33/11,5R18 найти им так и не удалось, и в итоге Билл купил внедорожное колесо для автобуса ПАЗ на диске диаметром 20 дюймов. Со вторым вопросом было проще - в мастерской клуба нам быстро и качественно заварили сломанный кронштейн амортизатора на машине Кима.

А вот сам Якутск произвел на меня не слишком хорошее впечатление. Более или менее прилично выглядит пара кварталов центральной улицы (естественно, носящей имя Ленина), а весь остальной город смотрится, как огромная времянка. Мимо временных строений, стоящих за временными заборами, по временным дорогам ездят автомобили с временными бумажными номерами (не знаю почему, но в Якутске таких великое множество). Причем состояние дорожного покрытия в городе, даже в центре, -за гранью добра и зла. При этом и по автомобилям, и по одежде людей чувствуется, что Якутск -город достаточно богатый. Собственно, это и не удивительно, ведь Якутия - это край золота и алмазов. Одно настораживает - похоже, ни АЛРОСА, ни «Якутзоло-то» не собираются вкладывать деньги в инфраструктуру столицы. Наш путь на Магадан начался с паромной переправы через Лену. На следующее утро, после закупки продуктов и обсуждения маршрута с местными джиперами, мы прибыли на переправу и... я испытал следующий шок. Процесс погрузки на паром Ким определил как «хорошо организованный хаос», а я - как «соревнования по наглости». То есть все, кто приехал позже, лезут с боков в узкий коридор, ведущий к погрузочной рампе. При этом процессом никто не управляет... В итоге первый паром, увы, ушел без нас. По счастью, на второй мы все-таки попали, да и то только потому, что матрос в оранжевом жилете и с полосатым жезлом в руке в конце концов попытался наладить хоть какой-то порядок и постоянно орал «стой, куда прешь!»

Удивительный мемориал

До пристани «ворот Колымского тракта», поселка Бестиях, наши машины добрались уже под вечер. В общем, отъехав километров на 60, мы встали первым (для меня) полевым лагерем на берегу озера. Напишу об этом процессе довольно подробно, поскольку именно здесь мы отработали методику организации стоянки, которой и придерживались в течение следующих десяти дней. Итак, лагерь нашей экспедиции выглядел следующим образом: оба грузовичка ставятся параллельно, между ними натягивается тент от дождя, а под ним раскладывается большой сетчатый полог на дугах. Вечером этот полог служил столовой, кают-компанией и клубом, а ночью я превращал его в свою спальню. Первая ночь прошла достаточно беспокойно. Я никак не мог уснуть: сказывались разница в часовых поясах и незахо-дящее солнце. Кроме того, постоянно появлялись гости: сперва это были две внимательные лайки, а затем юная парочка, активно желавшая общения в три часа ночи.

На трехсоткилометровом участке, вплоть до переправы через Алдан, Колымский тракт представляет собой ничем не примечательный грейдер, весьма ухабистый, очень пыльный и достаточно оживленный. На этом участке нас поджидал и приятный сюрприз: мемориальный комплекс в селе с непроизносимым названием Маралаайы. Это не что иное; как созданный усилиями местных энтузиастов «музей» очень трогательных деревянных скульптур воинов Великой Отечественной. Солдаты со скуластыми якутскими лицами соседствовали с поминальным колоколом в честь местных жителей, участвовавших в ликвидации «предшественника» Чернобыля - аварии на комбинате «Маяк», и скульптурами добрых духов якутского очага. Жаль, что человек, который и был вдохновителем постройки музея, великий мудрец, просветитель и патриарх якутской литературы Дмитрий Кононович Сивцев (Суорун Омоллоон) уже умер. В честь него в музее тоже есть мемориал, но, собственно, и весь этот музей -лучший ему памятник.

..К вечеру добрались до переправы через Алдан.

Про медведей и «буханки»!

Паромному перевозу через Алдан, естественно, далеко до оживленности переправы через Лену, но нравы здесь царят примерно такие же. К счастью, паромщик все же решил сначала загнать большие машины (читай, наши грузовички), но оставшиеся на берегу «буханки» добывали место на пароме по принципу «кто наглей, тот и плывет». Кстати, именно полноприводный ульяновский микроавтобус сегодня является самым почитаемым в Якутии автомобилем. Их холят и лелеют, их украшают, и именно они выступают в роли местных «такси». «Такси» возят людей и грузы из Якутска в Хандыгу, Томтор, Оймякон. Регулярного автобусного сообщения нет, а поездка на «такси» может продолжаться двое-трое суток.

Но вот машины загружены, и паром отправляется через Алдан. Время в пути - часа два. В такой обстановке почему-то обязательно происходят встречи с интересными людьми; вот и в этот раз. Я познакомился с симпатичным мужиком, представившимся Сергеем. В прошлом Сергей - капитан речфлота, а нынче предприниматель - держит несколько магазинов и кафе в поселках на трассе. Съездил с сыном за товаром и теперь возвращается в Хандыгу. Одной из рассказанных им историй я просто не могу не поделиться. Друг Сергея по имени Толик - тоже капитан речного буксира. Так вот, гнал он как-то баржу по Алдану, и вдруг видит - через реку плывет медведь. Ружья на буксире не оказалось, но бравый капитан принял решение: забьем медведя пожарным инструментом, и будет команде жаркое из медвежатины! В общем, бегут матросы к пожарному щиту, хватают топоры и ломы и, вооруженные всем этим, прыгают с толкача вниз на баржу, медведя добывать. Причем по пути Толик кричит в открытую дверь камбуза, где гремит кастрюлями повариха: «Тетя Паша, грей воду!» Но груженая баржа сидит в воде достаточно глубоко. Медведь цепляется когтями за привальный брус и забирается на баржу. Экипаж во главе c капитаном тут же бросается обратно на буксир - занять «командные» высоты на мачте. Толик, естественно, опять пробегает мимо камбуза и кричит: «Все, не грей воду»! Медведь же на буксир не полез, просто спустился в воду с другого борта и продолжил плавание по своим медвежьим делам...

Легенды жестокого времени

Настоящий Колымский тракт начинается после Хандыги. Сначала на дороге появляется живность -то бурундук дорогу перебежит, то порскнет в кусты целое семейство зайцев, то с хлопаньем крыльев поднимутся с болотца утки. Затем на горизонте появляются почти прозрачные, будто вырезанные из дымчатой кальки, силуэты хребта Сунтар-Хаят, и вскоре, абсолютно неожиданно, отсыпанный по заболоченным лесам грейдер превращается в горный серпантин. Далее начинаются знаменитые колымские «прижимы»: «Ласточкино гнездо», «Черный прижим», «Желтый прижим»... Дорога извивается вдоль долины реки Верхняя Хандыга. Когда-то эти узкие полки в монолитной скале вручную вырубили заключенные ГУЛА-Га. По местной легенде «Ласточкино гнездо» получило свое название из-за того, что на этой скале располагался пулеметный расчет, в задачу которого входило расстреливать бегущих заключенных. Впрочем, скорее всего, это просто еще одна мрачная легенда -во многих мемуарах писалось, что заключенных по Колымскому тракту везли практически без охраны. Бежать отсюда было, по сути, некуда. И все же больше, чем местные легенды жестокого времени, нас интересовала ситуация на переправах. От нее зависел весь успех маршрута. А поскольку мы уже наслушались рассказов о смытых течением и засосанных в «зыбуч-ку» КамАЗах, нам ничего не оставалось, как, завидев стоящий на мосту через приток Хандыги грузовик, тут же остановиться для получения «разведданных путем опроса местного населения». Экипаж КамАЗа занимался обычным в этих местах делом - ловил хариусов. Сведения были неутешительными: на переправе через Кю-бемэ вода высокая. Встреченная нами машина простояла в том броду двое суток, причем вода доходила почти до стекол. Но как бы то ни было, нам нужно было ехать дальше, и мы рассудили, что решать проблемы будем по мере их поступления.

Может, мы в Австралии?

Проехав еще километров пятнад-цать-двадцать, мы увидели знакомую до боли картину: на отмели очередной речушки автопутешественники встали лагерем на ночевку. Конечно, в этом не было ничего удивительного. Но Ким разглядел, что на стареньком Mitsubishi Pajero и Toyota Land Cruiser 75 Troop Carrier стоят... австралийские номерные знаки! Естественно, наша команда тут же решила встать общим лагерем. И я понял, что, несмотря на все дружелюбие и открытость, австралийцы все-таки здорово отличаются от русских. Вот только представьте себе на секунду: где-то в самом сердце великого «нигде» (ну, предположим, в пустыне Калахари) неожиданно встретились две экспедиции (скажем, из Москвы и из Питера). Представили? А как будет выглядеть эта встреча и совместный ужин, догадываетесь? Все лучшее на стол, дым коромыслом и песни до утра. А здесь все было ровно, дружелюбно, но как-то пресно. Все угощали друг друга - но в итоге ели и пили свое. Обе команды, конечно, отдали должное поджаренным мной хариусам, но этим совместная часть трапезы и ограничилась. И все же разговор за столом шел оживленный и достаточно предметный: по какой дороге ехать дальше на Магадан? Дело в том, что во всех современных атласах федеральная трасса «Колыма» проходит через Усть-Неру, севернее старого тракта, идущего через Томтор. Дорога через Томтор на пару сотен километров короче, но на ней практически не осталось ни одного целого моста. Все местные водители, с которыми я разговаривал,четко делились на две категории: одни бросали взгляд на наши грузовички и говорили, что через Кюбемэ и Аркагалинку мы переправимся без проблем, а другие - что это невозможно, мол, там и КамАЗы тонут.

В результате сиднейцы решили ехать через Усть-Неру, а мы - пробиваться через Томтор. Надо сказать, я совершенно не уверен, что эта команда добралась до Мага-дана (здесь его называют просто Город). Дело в том, что уже в конечной точке моего маршрута мы узнали, что весеннее половодье снесло мост через Индигирку (а она в этом месте вполне судоходная). Мост починят не раньше, чем в следующем году, а паромную переправу пока не наладили...

Брод через Кюбемэ

Наутро сиднейцы поехали обратно в Хандыгу (им нужно было ремонтировать Pajero), а мы тронулись к развилке Томтор - Усть-Нера. Но когда остановились выпить кофе, около кемперов притормозил УАЗ местной природоохраны и охотинспекции. Сперва блюстители природы сурово поинтересовались, кто мы такие и кто тут главный, но как только стало ясно, что это не мы завалили двух снежных баранов, инспектора превратились в само дружелюбие. Главный, с покореженным (как оказалось, медведем) лицом подарил нам свеженаловленных хариусов и обнадежил: недавно из Магадана через Томтор пробился джип. А раз так - то и у нас есть неплохие шансы.

На развилке свернули на Томтор и сразу уперлись в развалившийся мост, около которого стоял КамАЗ (его водитель ждал либо компании, либо когда вода спадет). Мы вернулись на несколько сотен метров и нашли съезд к реке, о котором говорил охотовед. А там - о счастье - две местные «буханки», шедшие в Томтор. Пока все обедали, с противоположного берега по замысловатой траектории - от островка к островку, от отмели к отмели - двинулся караван из пяти машин. Несколько минут - и караван уже на нашем берегу. Этого ждали и два «такси» (в их роли выступали неизменные УАЗ-2206). Стало ясно, что и брод проходим. Держась в хвосте у местных водителей, мы преодолели водную преграду совершенно спокойно. Лагерем встали на очень загадочном водоеме...

Ну и где чудовище?

Озеро Красное находится во всех списках таинственных мест, которые любят составлять поклонники уфологии, криптозоологии и прочих паранормальных «наук». Глубина озера - около ста метров, хотя, как утверждают якуты, «есть места и бездонные». Говорят, что металлические предметы, оброненные в озеро и поднятые всего через несколько месяцев, имеют следы сильнейшей коррозии, а вот в других близлежащих озерах металл почти не ржавеет. Среди рыбаков ходят легенды, что в озере обитает огромное хищное животное, временами всплывающее на поверхность. Но толком рассмотреть его и уж тем паче сфотографировать так никому и не удалось, потому что чудовище прячется в подводных гротах или даже подземных ходах, соединяющих Красное с другими озерами. Но сколько мы ни рассматривали водную гладь в бинокли, так ничего и не увидели. Может, дело в погоде (к вечеру зарядил мелкий и противный северный «обложняк»), а может, вовсе и нет в Красном никакого родственника Несси. Во всяком случае, судя по обилию рыбьих костей на весьма часто посещаемой стоянке, никакого урона рыбным ресурсам озера чудовище пока не нанесло.

К слову сказать, в 120 км от Красного есть еще один водоем, манящий к себе любителей всего загадочного и непознанного. А именно знаменитое озеро Ла-бынкыр. На нем есть остров, обладающий способностью периодически исчезать под водой. В озере тоже живет хищное и агрессивное чудовище, которое, по слухам, то собаку сожрет, то оленя под воду утащит. Разговоров об этом гораздо больше хотя бы потому, что добраться до озера летом можно лишь на вертолете или болотоходе, а Красное - вот оно, с дороги видно.

В гостях у Чысхаана

Полночи шел дождь, но утром погода улучшилась. К полудню доехали до полюса холода - поселка Томтор. Долго искали Влада (с ним мы познакомились во время вчерашней переправы через Кюбе-мэ) - хранителя музея ледяных фигур и якутского Владыки Холода Чысхаана. Наконец попросту поехали, как нам советовали, в соседний поселок Куйдусын и разыскали там гостиницу. В ней мы получили сертификаты о том, что были на полюсе холода. Перекусили (особенно впечатлил хлеб местной выпечки с густыми, как масло, сливками и земляничным вареньем). Наконец появился Влад, и мы отправились в гости к Чыс-хаану.

Экскурсия получилась весьма познавательной. Сам музей разместился в штольне, пробитой в вечной мерзлоте. Когда-то это был продуктовый склад (об этом напоминают рельсы для вагонеток и огромные весы у входа). Теперь бывший склад стал важнейшим элементом проекта «фестиваль Дедов Морозов». Ледяные скульптуры произвели на моих австралийцев совершенно неизгладимое впечатление: в своей жаркой стране они ничего подобного не видели. Плюс ко всему Влад «загрузил» нас массой сведений о традициях и верованиях якутов. Это действительно очень интересный народ. Сами якуты считают себя потомками одного из племен, входившего в армию великого Чингисхана, по его приказу ушедших взять под его руку северные земли. Взять-то они взяли, но в орде началась внутренняя смута, и ушедшие в труднодоступные земли разведчики оказались предоставлены самим себе. В принципе, это вполне возможно. По крайней мере, это объясняет развитую традицию коневодства. Ни у одного другого северного народа ее нет.

Или вот, например, что вы знаете о якутских шаманах? Уверен, что почти ничего. А они бывают двух видов» - «черные» и «белые». Но слово «черные» в данном случае вовсе не означает, что они плохие. Просто «белые» шаманы напрямую общаются с силами природы (например, они умеют предсказывать погоду и лечить травами), а «черные» - общаются с духами и умеют ими управлять. «Белым» шаманом можно только родиться, а вот «черным» можно стать в ходе мучительного и болезненного обряда разделения. Выглядит это следующим образом: будущий шаман остается один и призывает духов на трапезу. Духи приходят и начинают рвать его на части. Те духи, что вкусили его плоти, попадают под его власть, после чего они, естественно, собирают его из кусочков обратно.

1001 лужа

Через 30 км мы покинули Якутию и въехали в Магаданскую область. И тут такое началось, куда там якутским шаманам... Стало ясно, что с этой стороны дорогу вообще никто не обслуживает. Да, в Якутии хватало развалившихся мостов, но с вполне приличными объездами через совершенно не экстремальные броды. А здесь - яма на яме! Некоторые ямы представляли собой просто углубления в полотне дороги со стоящей водой, ну а некоторые - настоящие промоины. И не объедешь - с обеих сторон болото. Места пошли абсолютно необжитые, и зверья на дороге стало попадаться значительно больше. Один раз из придорожных кустов поднялся лось и неторопливо удалился в болото, а про бурундуков я вообще молчу- они перебегали дорогу чуть ли не каждые пятнадцать минут.

За два дня нам не попалась ни одна встречная машина, и вдруг из-за поворота вынырнул абсолютно стандартный Mitsubishi Pajero с магаданскими номерами. Оказалось, что его владелец едет в Якутск, везет семью в отпуск. Вид этого транспортного средства нас серьезно приободрил - если Pajero прошел, то мы уж точно пройдем, решили наши австралийские драйверы и несколько расслабились. А зря. Буквально через полчаса после расставания с Pajero обе машины оказались плотно сидящими рядом в одной луже. Первая попытка винчевки получилась не слишком удачной. Вполне надежная на вид лиственница, за которую мы закрепили трос, рухнула на обочину дороги («осии» не поверили моим словам, что дерево нужно держать руками). В общем, винчевались мы там минут сорок. Охотно допускаю, что это была знаменитая Лужа Макгрегора, в которой бравый джедай в свое время окончательно утопил мотоцикл и потому был вынужден пересесть в кабину сопровождающего его внедорожника.

Следующая проблема случилась на речке Кон-Юрях. Там просто смыло кусок дороги, и получилось, что относительно доступный подъем из брода ведет в болото. Другой брод выходил к дороге, но ее отделял обрывистый подмытый берег. Пришлось «осей» браться за каелки с лопатами и «играть» в узников ГУЛАГа. Как ни странно, у них все получилось: пара кубометров перемещенного каменистого грунта, и обе машины взлетели на подготовленный склон, как птички.

Куда ушли шахтеры?

Наутро мы продолжили путь через 1001 лужу. Было видно, что «старый» Колымский тракт «умирает», а его «тело» прогрызают промоины. Кое-где целые участки дороги длиной в несколько сотен метров вот-вот рухнут в воду и просто исчезнут. Местами трасса выглядит просто как лесная грунтовка, на которой непонятным образом оказались километровые столбы и проржавевшие дорожные знаки. К обеду добрались до речки Аркагалинки, переправой через которую нас так пугали. Оказалось - ничего особенного. Под берегом было достаточно глубоко, но машины успешно прошли и выскочили на берег, а еще через пару километров выехали на новую федеральную трассу, прямо к мертвому городу Кадыкчан.

Это место посещают все, кто едет по Колымскому тракту, но это -очень печальное место. До 1996 года здесь жили более десяти тысяч человек. Работу им давала угольная шахта, в которой добывался лучший на Колыме уголь, обеспечивавший энергией две трети Магаданского края. Но в 1996 году на шахте случилась авария, а у владельцев не нашлось денег на ее ликвидацию. Но беда не приходит одна: вскоре случилась и авария местной системы теплоснабжения. И город умер, потому что в многоэтажных домах зимовать в пятидесятиградусный мороз без центрального отопления просто невозможно. Последними ушли жители немногочисленных частных домов. Говорят, что сейчас в Кадыкчане все-таки живут не то два, не то всего один человек, но мы их не видели. Многоэтажная школа сожжена. По зданию спорткомплекса с бассейном и ледовой ареной ползут огромные трещины. Крыша бывшего клуба и вовсе обвалилась, как после бомбежки. Одним словом символ колымского апокалипсиса... У меня все эти картины вызвали в памяти только одну ассоциацию - город Припять в зоне Чернобыльской катастрофы (довелось мне там когда-то побывать...).

Кстати, название Кадыкчан переводится с эвенского как «долина смерти». Но на один вопрос, очень интересовавший моих австралийцев, я так и не смог дать вразумительного ответа: а куда, собственно, делись ушедшие из города люди?

Чудеса местной топонимики

Весь следующий день мы просто пилили по грейдеру, не менее пыльному, чем в Якутии, но, пожалуй, более ровному и ухоженному. Собственно, мне ничего не оставалось, как читать на табличках названия многочисленных ручьев (кстати, практически все мосты на этом участке - в полном порядке). Видимо, все зависело от того, был в топографической партии местный проводник или нет. Если был, то на карту наносились местные названия, а если нет, то и придумывались ручьи по имени Пятилетка, Нехай и Чекай. Или вписывались неприхотливые имена типа Паутовый (паутами здесь называют слепней), Хариусовый, Ягодный, Каскадный, Последний. Но больше всего меня порадовали перевалы Дедушкина Лысина и Дунькин Пуп. А вот что меня неприятно удивило - это практически полное отсутствие придорожного сервиса. От Сусумана до Атки перекусить просто негде (а это добрых три сотни километров)! Более того, на многих приисковых поселках стоят шлагбаумы и таблички со строгими надписями «Транзитному транспорту въезд запрещен». А ведь странно... Казалось бы, живые деньги в пыли пролетают мимо, трасса-то достаточно оживленная. Ну и еще... Практически на всем своем участке от Сусумана до Магадана Колымский тракт проходит по речным долинам. И на всем протяжении берега этих рек представляют собой галечные отвалы, образовавшиеся после промышленной промывки. Утешает одно - даже уязвимая северная природа обладает способностью залечивать нанесенные ей раны, и самые старые отвалы уже начали зарастать густым тальником. Пройдет еще несколько десятков лет, и только геометрическая правильность поросших кустами гряд сможет сказать вам, что эти холмы создала отнюдь не матушка-природа, а драглайны и бульдозеры.

Вставал впереди Магадан

После первых двух перевалов (Герба и Яблочный), ведущих через хребет Черского, погода начала портиться. А за сотню километров до цели она испортилась окончательно: верхушки сопок окутали плотные облака и пошел дождь... Так мы и въехали в Магадан. Здешняя погода вообще славится своей переменчивостью: только что светило солнце, а через четверть часа с бухты Нагаева наползли тяжелые тучи, и полил дождь. Еще пара часов - и опять солнце, и снова дождь, или вдруг снег... Для сердечников такие скачки давления смерти подобны. Два дня в Магадане оказались очень насыщенными -по крайней мере активисты местного внедорожного клуба «Норд-тро-фи», в чьи заботливые руки сразу попали путешественники из Австралии, постарались, чтоб им не было скучно.

Для жителей всей остальной России (какздесь говорят- Мате-рика), да и для всего мира понятие «Магадан» ассоциируется прежде всего с лагерями и репрессиями сталинских времен. И для этого действительно есть основания: Магадан и возник как столица треста «Дальстрой» (читай - управления «СевВостЛаг»), а Колымский тракт, строительство которого началось одновременно с городом, и должен был соединить новый административный центр с золотоносными полями Колымы и Алдана. Для сотен тысяч людей эта трасса стала крестным путем. Военные, ученые, инженеры, учителя, художники, журналисты, рабочие - кто только не прошел этапом по этой дороге, чтобы бесследно сгинуть в Сусумане, на Серпантинке, в Каньоне или Бутырчаге...

Об этих временах напоминает монумент «Маска скорби», построенный по проекту Эрнста Неизвестного. Огромное лицо, состоящее из тысяч лиц, смотрит на город с вершины сопки Круглая, как бы говоря: «Да, это было. Но будьте бдительны - это не должно повториться!» И летит над сопками скорбный набат колышимого ветром лагерного гонга, сделанного из обрезка обсадной трубы... Я спускался от монумента к машинам, а в висках бились пронзительные слова «Баллады о часовых поясах» Михаила Рутмана: «Песням не родившимся - отбой... Звездам закатившимся - отбой! Рельсовый, простуженный, стальной благовест плывет над Колымой...»

Тем, кто, получив эмоциональный удар, захочет побольше узнать об истории лагерной Колымы, я настоятельно советую посетить местный краеведческий музей. Причем там есть, что посмотреть помимо коллекции документов и предметов лагерного быта. В музее, например, имеются залы, посвященные природе Магаданской области, национальному искусству резьбы по кости, а геологический раздел - настоящее Эльдорадо для ценителей камня.

Мне пришло время прощаться с «Дорогой Смерти», Кимом, Лин, Биллом и Гэйлин. Их ждали обратный путь по Колымскому тракту, Байкал и монгольские степи, а меня - Москва. Но я уверен -это не последняя встреча с неугомонными австралийскими путешественниками.

текст и фото: Андрей СУДЬБИН