Пекин — Париж: первый супермарафон

Выдержки из дневника участника событий

Первое межконтинентальное путешествие на автомобиле состоялось в 1907 году. Маршрут его был проложен из Пекина в Париж, а участие в состязании приняли пять автомобилей: «Итала», «Спикер», два «Де-Дион-Бутон» и трицикл «Конталь». Победителем небывалого марафона стал экипаж «Италы» под руководством графа Шипионе Боргезе. Сегодня мы предлагаем вам выдержки из дневника его спутника — журналиста Луиджи Бардзини. Перевод дневников был опубликован в журнале «Автомобилист» в 1908 году и с тех пор ни разу не перепечатывался

Отъезд из Пекина назначили на 10 июня, в 8 часов утра. Все машины были собраны, и мы уже носились по улицам китайской столицы. Несмотря на то что до тех пор китайцы никогда не видели «Ки-Чо» (так они называли автомобили — силовая повозка), они не вызывали никакого удивления. Даже простолюдины шли своей дорогой, не останавливаясь и не оборачиваясь: до такой степени китаец умеет владеть собой, когда он хочет показать «западным варварам», что их дьявольские ухищрения его не интересуют.

Нам были необходимы китайские паспорта, то есть своего рода охранные грамоты, без которых пускаться в путь по Китаю нельзя. Посольства обратились к верховному совету, Вай-ву-пу, ведающему сношениями с иностранцами. Согласно разным трактатам китайское правительство не имеет права отказать иностранцу, желающему проехать по стране, в выдаче паспорта, но здесь дело осложнялось тем, что иностранцы ехали на машинах. Не грозит ли эта поездка безопасности империи? Не покажет ли она слабость правительства?

Уже в Пекине от нас было потребовали, чтобы мы показывались на улицах не иначе, как на машинах, запряженных парой мулов, «чтобы не вводить в соблазн население». Конечно, мы катались по городу без мулов, и это обстоятельство заставило Вай-ву-пу поторопиться с выдачей паспортов, чтобы по крайней мере сбыть нас с глаз долой. Наконец паспорта приехали, но оказалось, что это не паспорта, а какие-то указы об арестах. В этих драгоценных документах было сказано: «Ки-Чо» для Китая новость, а потому китайское правительство не может принять на себя никакой ответственности за безопасность путешественников. Напротив, путешественники ответственны за всякое несчастье, за всякий ущерб, который их машины могут причинить местному населению. Правительство предоставляло местному начальству право задерживать путешественников и налагать арест на их деньги и багаж для обеспечения уплаты причиненных убытков.

Посольства вернули эти «паспорта» совету и твердо заявили, что в назначенный день мы уедем без паспортов, причем правительство отвечает за полную нашу безопасность. В конце концов паспорта нам все-таки выдали, хотя и с небольшим изъяном: на одном китайском языке без монгольского перевода. Мы были довольны и этим…

…Без особых приключений мы добрались до горного прохода Нанку. Здесь окончилась всякая возможность самостоятельного передвижения автомобиля. Дальше вместо дороги тянулось русло горной речки, заваленное грудами гравия, камней и скалами. По условию здесь должны были ждать нас нанятые нами китайцы-рабочие. И действительно, они с шумом и гамом встретили нас в условленном месте… К раме привязали веревки, часть рабочих окружила автомобиль, и с криком и визгом мы кое-как двинулись вперед. Медленно, качаясь и едва не падая на особо крутых местах, наш автомобиль наконец добрался до деревушки Нанку. Было уже почти три часа пополудни. Мы сделали первый привал; за семь часов мы проехали всего 60 км.

…За деревней Ту-Му-Го мы неожиданно увидели перед собой совершенно гладкую равнину, которая так и манила проехаться по ней… Мы неслись через огромные лужи: целые каскады воды и грязи обдавали нас с ног до головы, но мы ничего не замечали и весело, оживленно разговаривали. Нас всех охватило чувство безумной радости. Нам казалось, что мы олицетворяем собой Европу, которая победоносно мчится среди безлюдных полей Желтого Дракона, и что нам суждено первыми внести струю жизни в это дремлющее царство….

Скоро перед нами открылась панорама Калгана. На одной из улиц, около базарной площади, нас поджидал европеец, господин Дорляк, директор Калганского отделения Русско-Китайского банка. Мы с удовольствием приняли его приглашение остановиться у него. Двор банка окончательно превратился в слесарную мастерскую. Механики ползали под машинами, стучали, отвинчивали, чистили. По возможности старались удалить все сколько-нибудь лишние части, чтобы облегчить машины. Затем моторы испытывались на ходу, снова осматривались и т.д. К вечеру все автомобили были приведены в полный порядок. Господин Дорляк устроил прощальный ужин. Мы прощались не только с гостеприимным хозяином, но и с последними следами цивилизации…

В пустыне Гоби

Чем выше поднималось солнце, тем большие мучения оно нам причиняло. Через несколько часов наши лица представляли собой сплошные страшные маски. Кожа вздулась, стала багровой, и малейшее прикосновение носового платка причиняло невыносимые страдания. Холодная вода, которой мы с удовольствием освежали свои лица накануне, теперь обжигала нас, как кипяток. Местами кожа сходила струпьями. Воспаленные глаза горели, как раскаленные уголья. Губы вздулись, потрескались и сочились кровью. Особенно сильно пострадал Этторе. На его руках, на которых кожа сильно пострадала от тяжелой работы, образовались глубокие трещины, из которых непрерывно сочилась кровь. Рулевое колесо, рычаги, все, до чего он дотрагивался, было покрыто запекшейся кровью. В этом ужасном положении мы утешались лишь одним соображением, именно тем, что «ничто не вечно в этом мире, что все пройдет, а потому пройдут и наши страдания»…

Около пяти часов дня мы наконец увидели небольшой китайский домик, приютившийся у подножия нескольких высоких скал. Это была телеграфная станция Удде. Через несколько минут мы уже въезжали во двор…

В Удде мы нашли приготовленные для нас запасы бензина, смазочного масла и провианта. Целый двор был завален бочками, ящиками и свертками. Мы наполнили все свои резервуары и просили заведующих станцией передать остальные запасы нашим отставшим спутникам.

В Урге нам решительно советовали обогнуть горный кряж, лежащий между реками Харагол и Иро. Поэтому мы уклонились к западу и приблизились к долине реки Орхон… Наконец мы добрались до широкой гладкой равнины, покрытой сочной зеленой травой и редким кустарником. Мы облегченно вздохнули и перевели машину на следующую скорость. Прошло несколько мгновений, как вдруг автомобиль на полном ходу остановился, сильно наклонившись на правую сторону. Мы поспешили соскочить на землю, но почва колебалась у нас под ногами так, как будто мы стояли на пробке, плавающей на поверхности воды. Мы сразу поняли, что, если нам не удастся спасти автомобиль немедленно, это коварное болото в несколько часов засосет его окончательно. Кругом все было пусто. Возвращаться в Ургу? Но до тех пор от «Италы» не останется и следа.

На наше счастье вдали показался караван! Это были буряты, переселявшиеся куда-то на десятках телег со своим домашним скарбом и семьями. Кое-как нам удалось объяснить вожаку каравана, что нам нужна помощь, за которую мы готовы щедро заплатить. Он заявил, что автомобиль можно вытащить, но за это мы должны заплатить 50 рублей. Боргезе охотно согласился на это. Вожак вернулся к своему каравану, долго о чем-то совещался там, затем снова подошел к нам и решительно объявил, что автомобиль вытащить нельзя. Из телег вылезли бурятские женщины и стали раскладывать костры. Это показалось нам подозрительным: буряты видели наше беспомощное состояние, нас было всего трое, они узнали, что у нас есть деньги…

Между тем с другой стороны к нам подскакали два десятка монголов. Они сразу поняли, в чем дело, и мимикой предложили нам свои услуги, которыми мы, конечно, поспешили воспользоваться. Мы объяснили, что нам нужны прочные балки. Несколько монголов куда-то ускакали и скоро вернулись с балками. Мы сняли с рамы «Италы» все, что только можно было снять. Через три часа усиленной работы автомобиль был поднят. Явились волы, которых те же монголы пригнали из степи, и наконец наша машина очутилась на твердой почве. Через некоторое время «Итала» была снова собрана и нагружена, мы щедро наградили монголов и двинулись в путь. Уже темнело, один из монголов по нашей просьбе согласился проводить нас через лабиринт болот. Без проводника мы, наверное, не выбрались бы из этих мест никогда…

Кяхта, как и Урга, представляет собой соединение разных городов, но на этот раз китайского (Маймачин) и русского (Кяхта). Разделяются эти города лишь узкой полоской дерна, на которой стоит пограничный столб, а рядом с ним — русский жандарм. Мы добрались до России! Жандарм остановил нас, поместился на подножке и стал указывать путь к полицейскому правлению города. Там нас, по его словам, уже ждали.

Кяхтинский исправник встретил нас в своей канцелярии и с самым мрачным видом заявил, что ему, к сожалению, надо с нами поговорить серьезно, и передал нам несколько важных бумаг: своего рода «открытый лист», предписывавший всем казенным учреждениям оказывать нам в случае надобности всякую поддержку, такое же предписание, лично подписанное директором департамента полиции, и три свидетельства, разрешавшие каждому из нас иметь при себе по два револьвера.

Правда, в Кяхте не оказалось склада бензина и масла, хотя она и стояла во главе таких складов на русской территории. Впрочем, счастье здесь нам улыбнулось: один из чаеторговцев когда-то выписал себе автомобиль, а с ним вместе — большой запас бензина. К счастью для нас, автомобиль скоро сломался, и, таким образом, мы теперь могли воспользоваться бензином…

Дорога оказалась несравненно лучше. Мы без особых приключений делали свои 20 км/ч. В 7 часов утра были уже в Усть-Кяхте, на Селенге. На единственной грязной улице этой полудеревни нас ждал полицейский, в полной форме, при орденах: очевидно, подпись директора полиции играла здесь видную роль. Полицейский вежливо спросил, не может ли он быть нам чем-нибудь полезным, затем на наши вопросы довольно точно описал нам наш дальнейший путь до Верхне-Удинска, где тоже не нашли никакого склада и скупили весь запас бензина у местного аптекаря…

Наконец мы добрались до огромной деревни Мысовой, где нашли склад бензина и масла…

28 июня ранним утром мы выехали из Мысовой… Дорога оказалась ниже всякой критики, или, вернее, не оказалось ровно никакой дороги. Нередко нам приходилось скользить по самому краю песчаного обрыва, отвесная стена которого уходила прямо в воду Байкала. Чуть ли не через каждую сотню метров мы были вынуждены пролагать себе дорогу топорами и лопатами. Мосты находились в самом неприглядном состоянии: без перил, сложенные из полусгнивших круглых бревен, они производили впечатление случайных нагромождений, но никак не путевых сооружений. Тут нам пришла в голову блестящая мысль: почему бы не воспользоваться другими мостами… железнодорожными?! Разве нельзя ехать по железнодорожному полотну, перебираться по нему через реки, а затем снова возвращаться на проезжую дорогу? Недалеко мы заметили железнодорожную станцию и решили привести наш проект в исполнение.

Станция была совершенно пуста, и только после долгих настойчивых наших криков появился хмурый жандарм. Прежде всего он потребовал наши бумаги, но мы, уже наученные опытом, дали ему один наш талисман: личное предписание директора департамента полиции. Через несколько минут жандарм был уже нашим другом. Когда мы ему объяснили наше желание ехать по полотну железной дороги, он с готовностью заявил:
   — Это можно, я вам это устрою. Я сейчас же телеграфирую своему начальству, сообщу, кто вы такие, и все будет сделано.
   — А железнодорожное начальство? — спросил Боргезе.
   — Это не его дело. За линией обязаны наблюдать мы…

В десятом часу утра мы добрались до разъезда 16. Начальник разъезда заявил, что скоро должен пройти поезд из Мысовой, а потому посоветовал продолжать наш путь до следующего переезда по старой проезжей дороге. Не успели мы отъехать от станции полверсты, как перед нами показался деревянный мост, как две капли воды похожий на мосты, виденные нами ранее, и мы не нашли нужным делать для него каких-либо исключений.

Передние колеса автомобиля уже миновали середину моста, когда он не выдержал нагруженной задней части автомобиля, подался, и под задними колесами открылась широкая щель. Задние колеса погрузились в брешь, которая с грохотом все более расширялась под нами, передняя часть машины поднялась вертикально, и вся страшная тяжесть загрохотала вниз, сопровождаемая обломками досок и балок. Резервуар с маслом очутился над моей головой, и из него на меня потек целый каскад горячего масла. Оно текло у меня по лицу и при дыхании забиралось в рот. Я успел заметить, что места, на которых сидели Боргезе и Этторе, были пусты. К счастью для меня, нашлась спасительная балка, которая удержала автомобиль. Надо мной раздался отчаянный вопль Боргезе; я взглянул вверх и увидел барахтающиеся в воздухе ноги князя, с которых на меня летел масляный дождь. Вслед за этим вопли прекратились, и возле меня появился Этторе, кричавший мне:
   — Скорее выбирайтесь!
   — Не могу! — ответил я.
   — Ради Бога, скорее! Если балка подастся, то вы погибли!
   — Не могу, помогите!

Он энергично схватил меня за плечи и вытащил из проклятой западни.

Когда прошли первые моменты возбуждения, Этторе и Боргезе принялись за осмотр автомобиля. Оказалось, что наша машина почти не пострадала, эта катастрофа, к счастью, не имела трагических последствий…

Переезд через Байкал прошел спокойно, без всяких приключений… До самого Иркутска нам пришлось испытывать лишь одну неприятность: попортился ножной тормоз, и загорелось смазочное масло. Мы быстро потушили огонь и счастливо добрались до Иркутска, где нас ждал самый радушный прием. После целого ряда банкетов и празднеств, следовавших одно за другим, мы выехали из Иркутска в 11 часов утра 3 июля…

21 июля ранним утром мы выехали из Перми… Едва мы покинули город, нам встретился целый обоз телег, в которых крестьяне везли на рынок свои продукты. При нашем приближении первая лошадь стала проявлять признаки беспокойства. Мы замедлили ход, но это не помогло: лошадь сделала прыжок в сторону, и телега опрокинулась. Оказалось, что она была наполнена молоком и яйцами. Через секунду около нее образовалось небольшое белое озеро с желтоватыми узорами.

Мы остановились, чтобы возместить невольно причиненный нами убыток, но это имело самые неожиданные последствия. Как будто сговорившись, лошади второй, третьей и остальных телег тоже бросились в сторону, и через несколько мгновений все телеги лежали вверх колесами. Молочная яичница потекла ручьями. Не успели мы опомниться от неожиданности, как нас окружила целая толпа крестьян, довольно недружелюбно размахивавших палками и кнутами. Мы сделали то, что на нашем месте, вероятно, сделал бы всякий другой: умчались.

При следующей встрече остановились заблаговременно, чтобы лошади не видели автомобиль в движении, но результат получился прежний. После этого мы решили развивать при встрече с обозами крайнюю скорость, и эта мера оказалась самой разумной. Едва лошади успевали задуматься о том, следует ли им испугаться, как причина этих размышлений уже скрывалась у них из глаз. Мы вздохнули свободнее.

Около 11 часов утра колесо вдруг затрещало, зашипело, затем… трах! Автомобиль остановился и накренился в сторону. Из колеса высыпались спицы так, что обод соскочил. Без колеса мы не могли бы двигать наш автомобиль даже при помощи лошадей. В это время к нам подошел какой-то крестьянин, гнавший перед собой теленка. Он остановился, внимательно посмотрел на наше колесо и затем спросил:
   —  Колесо чинить надо?
   — Конечно.
   — Здесь есть человек, который вам сделает такое колесо.
   — Такое колесо? — недоверчиво переспросил Боргезе.
   — Такое, батюшка, — ответил крестьянин. — Наш Николай Петрович все что угодно сделает.
   — Где же он живет?
   — Да верст за шесть отсюда.
   — Да будет ли он работать? Ведь сегодня воскресенье.
   — Будет. Если к спеху, то будет.

Николай Петрович оказался рослым, красивым мужчиной лет 50, с окладистой седой бородой. После первых приветствий мы изложили ему свою просьбу. Он внимательно осмотрел колесо и затем сказал:
   — Обод хорош. Спицы новые надо сделать да еще гнезда на втулке надо поглубже просверлить.
   — И все это вы можете сделать?
   — Могу.
   — И будет держаться?
   — Крепче будет, чем прежде.
   — А как скоро вы сможете это сделать?
   — Часа через четыре.
   — Превосходно!

Часам к шести вечера колесо было готово. Правда, оно не отличалось изяществом, но массивные спицы обещали выдержать путь не только до Парижа, но хотя бы и снова из Парижа до Пекина. Провожаемые благожелательными возгласами Николая Петровича и его помощников, мы отправились далее.

По пути к Казани нам пришлось совсем удалить проклятый ножной тормоз, который упорно защелкивался сам и начинал гореть. Сломались несколько листов в рессорах, но все-таки мы сравнительно благополучно добрались до Казани, выехали из этого города 24 июля, еще раз застряли в болоте и в конце концов добрались до Нижнего Новгорода, от которого нас уже ждало сплошное шоссе, а во всех городах — торжественные встречи, гостеприимные друзья и всевозможные удобства…

Великая авантюра

публикацию подготовил: Константин ШЛЯХТИНСКИЙ
фото: из архива автора