Такой разный Йемен

Рассказ русской туристки о путешествии по Аравийскому полуострову

Если взглянуть на карту Аравийского полуострова, станет ясно, что «мимоездом» в Йемен никак не заскочить. С севера через Ближний Восток надо пересечь недоступную Саудовскую Аравию, а ближайший африканский берег — вечно неспокойные территории Африканского Рога

Итак, в Йемен можно только лететь. Это небольшое государство разнообразно по природе и климату (здесь можно замерзнуть и промокнуть в горах, заживо изжариться в пустыне и изнывать от влажной муссонной духоты на побережьях). Многообразны и расовоантропологические типы населения: от светлокожих статных «орлов», напоминающих наших кавказцев, на северозападе страны до настоящих негроидов на юго-востоке…

Дорожные картинки

Виды из сказки начинаются уже по пути из аэропорта. Столица — Сана — просыпается и начинает жить: рассветное солнце заливает нарядные старинные дома-пряники. Стены румяных бежевых оттенков будто бы окантованы белой глазурью. Вот уже жизнь бьет ключом под открытым небом. Один торговец раскочегарил угли под огромным пузатым чайником, другой едва успевает нарезать арбузы. Их аромат разносится по улице, а бегущие мимо граждане на ходу хватают ломти и кидают монетки. Рядом пекутся лепешки, на открытом огне в специальных сосудах варится фуль. Продавцы укладывают в тележки фрукты и растекаются по переулкам с призывными воплями. Сейчас сезон манго: лавки увешаны густыми гирляндами свежих красно-зеленых и оранжевых плодов. Все мужчины за расшитыми поясами носят кривые кинжалы — джамбии. Густая сеть каменных лабиринтов старого города заполняется народом и превращается в сплошной базар — многолюдный, ароматный, разноцветный. Но главное в Сане — архитектура. Ходишь, задрав нос: старинные здания единообразны по стилю, и в то же время двух одинаковых не найти.

Успев запастись пермитами (разрешениями) на перемещение по Йемену в столичном офисе турполиции, я выезжаю из Саны в южном направлении. Если хочешь покататься по стране, запасайся бумагами. Заполнив бланк, получаешь варгу (документ) на арабском с печатью (не отсюда ли слово «сварганить»?). Надо сделать десятки копий, чтобы раздавать их многочисленным постовым (часто безграмотным, но знающим, что ты должен им отдать какой-то документ). В том, что они безграмотные, нетрудно убедиться, вручив пермит для центральных территорий в отдаленных восточных провинциях, — не замечают...

Классический пример йеменской архитектуры — дворец имама Дар-альХаджар — возведен на вершине отвесной скалы в пригороде Саны. Это удивительное сооружение — и символ, и визитная карточка страны, а еще прообраз многих поселений в этих горных краях. Вид снизу: впечатляющая пирамида из каменных домиков, теснящихся до вершины, увенчанной крепостной стеной с башнями. Вид сверху: захватывающая дух панорама скал, затянутых туманом ущелий и петляющей далеко внизу дороги. Улицы каменной сетью обвивают конус горы, их соединяют крутые, почти вертикальные лестницы. Таковы Кавкабан, Шабам и Тхулла, а также масса небольших деревень в стороне от основной трассы. Петляя по серпантинам, едва успеваешь спуститься в долину, и сразу же начинается новый подъем. Наверху воздух свежий, даже холодновато. Высота — около 3000 м. В каменном Кавкабане меня окликнул парень с кинжалом: хочешь поесть? Конечно, хочу! Я попала на обед в большую семью. Мне по очереди подвигали разные блюда, я уже не могла их поглощать, а мать семейства все несла и несла подносы с едой. Были картошка, рис, овощи, салаты, курица, лебан (блины, размоченные в соусе), лепешки, фуль, чай, фрукты… Жители самых небогатых и экономически неразвитых стран особенно хлебосольны и щедры! Люди исламского мира из бескорыстного интереса и уважения к страннику готовы разделить с ним место в доме или кабине грузовика, еду, уделить ему время: вот так я живу, а ты как? Взаимообмен любопытством бескорыстен. В старинной крепости Тхулла (произносят просто Тула) я застала трапезу сторожей и впервые наблюдала церемонию жевания ката. «Туляки» помогли мне разбить палатку у крепостной стены, угостили чаем. Куда отсюда есть дорога? В Аль-Махвит? Что ж, поеду туда. По пути к Ходейде горы заканчиваются, дорога идет по плодородной долине с полями, садами, плантациями. А из Ходейды к востоку уехать непросто. Свободное перемещение исключено, а междугородные автобусные компании не берут иностранцев — просто не продают им билеты. Провинции на этом пути считаются опасными. Нередко дорогу вообще закрывают, через каждые 30–50 км — полицейские и армейские посты. Уже в полицейском участке и по-русски (здешний начальник — выпускник Московской школы милиции) мне объяснили, что противостоящие правительству лидеры провинций создают нестабильность в регионе. Я уже отчаялась уехать куда-либо, но решила вернуться на автовокзал и сделать еще одну попытку. И вдруг водитель автобуса, турок Мухаммед, сказал по-русски: да, мы иностранцев не берем, пусть самолетами летают, но тебя я возьму под свою ответственность только потому, что ты русская. Была бы из Америки или из Германии, ни за что бы не взял. Мухаммед 20 лет работал дальнобойщиком в России и исколесил всю страну до Дальнего Востока. Он даже обожает русскую зиму. Поехали мы тоже на дальний восток, только йеменский. Дорога идет вдоль океанского берега. Как во многих исламских странах, здесь без дела «пропадают» сотни километров отличных пляжей. Пустынные берега и широкие спокойные волны Аденского залива — чудесные места, но туристов там нет, да и местные жители пляжным отдыхом пренебрегают. На окраине Аль-Гайды новый знакомый показал мне большую тюрьму: «Сюда привозят преступников со всего Йемена. А ты... сама приехала!» После Аль-Гайды осталась одна крайняя точка — Хоф, где дорога упирается в границу с Оманом. Здесь надо поворачивать к северу, прощаться с океаном. Только что закончилась пустыня Тихама, а там, за горами, — новая, Руб-эльХали. Останавливаясь в обоих «дальневосточных» городах, с удивлением отмечаю, как потемнела кожа местных жителей, изменились их наряды. Женщины здесь не закрывают лиц, вместо черных накидок используют разноцветные драпировки, которые заканчиваются высоким тюрбаном на голове. Мужчины уже не носят кинжалов и белых долгополых рубах, а оборачивают бедра узорчатыми юбками по колено — они называются «фута».

По пути к Шахану дорога поднимается на плато, идет по плоскогорью. Воздух дрожит от зноя, по дороге лениво бродят бесхозные верблюды, в мареве то и дело возникают миражи: озера с кустиками и деревьями... Конечно, никаких озер и в помине нет! А в Шахане — как на сковородке. Воздух раскален так, что через полчаса возникает ощущение, что тебе ошпарили лицо.

…Вот и легендарный древний Хадрамаут и его самое знаменитое место — Шибам, город глиняных небоскребов, прославленный «Манхеттен Ближнего Востока». Самые древние дома построены в ХIV веке. Городская панорама и вправду напоминает нью-йоркские высотки из стекла и бетона… Однако здешние — из глины, смешанной с сеном. Уникальная строительная технология и сухой климат обеспечивают им прочность. Провинция Хадрамаут славится также Вади Дуаном — ущельем среди гор, склоны которых покрыты «миниШибамчиками» с домами-башнями не столь высокими, зато раскрашенными разноцветными узорами. Хочется двигаться дальше, но дорога ведет в тупик: грунтовка делается все уже, растекаясь пешими тропинками по ущелью.

К «русия доктура», минуя ГАИ

На одном из постов Вади Дуана ко мне привязались полицейские:
   — Куда едешь? В Хаджарейне нет ни отелей, ни ресторанов!
Говорю наугад, авось не задержат:
   — У меня там садык (друг), русский доктор в больнице…

И правда, в поселке Аль-Гуэрра с крыши дома по-русски кричат: здесь можно переночевать! Здесь работает целый взвод узбекских докторов. Это и есть «русия доктура». С главврачом больницы йеменцем Хамедом поговорили по-английски на светские темы.
   — О, в Дуане много интересных мест, — сказал он, — и одно совсем рядом: деревня Рибат Баашин, в которой находится дом Бен Ладена.
   — О! Я хочу туда!
   — Но, — растерялся Хамед, — его сейчас нет дома… Там только его дядя!

Я расхохоталась: что ж это Бен Ладена дома нет? Я бы с ним чаю попила, взяла интервью и стала журналистом №1 в мире! Мы все посмеялись.

Наутро я дошла до этого Рибата. Бен Ладен родился в Саудовской Аравии, но это его родовое гнездо: дом отца, где главный террорист провел детство. Отсюда он взял четвертую жену, и родня его здесь обитает. Детишки показали мне мрачноватое трехэтажное здание: дом как дом, вида почти нежилого, многие окна заколочены. Вдоль улицы идет сухое песчаное русло с пальмами. Я поела красных фиников прямо с ветки…

Путь из Вади Дуана в Аден тоже считается опасным — здесь то и дело вспыхивают местные конфликты, иногда похищают иностранцев и держат их в плену, добиваясь от правительства средств на строительство дорог, школ, больниц, мечетей... Мне пришлось сесть в полицейский джип, и от поста к посту я сменила шесть или семь автомобилей. На этом отрезке ждать почти не приходилось: оперативно звонили, подавали машину, а на следующем пункте очередное авто в ожидании меня уже «било копытом». На постах угощали то арбузом, то виноградом, то чаем. Постовые так же гостеприимны, как все йеменцы, но, выполняя свои функции в режиме «как бы чего не вышло», они нередко нарушали мои планы, отнимали время. Им не обязательно верить, главное, помнить о своих правах и рассчитывать время с запасом. Я легальный путешественник с визой, выданной их МИДом, могу свободно перемещаться и отвечать за себя самостоятельно. Все так, но приходится попотеть, чтобы убедить в этом местных солдафонов.

Посетив горячие источники, кратерное озеро в жерле бывшего вулкана, несколько рыбацких поселков на берегу океана, бывшую кофейную столицу Моху (откуда пошел знаменитый сорт «мокко»), ныне пришедшую в упадок, знаменитые исторические деревни Манаха и Ходжара, возвращаюсь в Сану. Иду к знакомому отелю, а на улице свадьба! Мужская (в Йемене женщины и мужчины гуляют отдельно). Два разодетых толстяка с ружьями — жених и его отец. Танцуют йеменцы заразительно, проявляя темперамент и пластику. Толстяки топтались в круге, а парни вокруг скакали, вскидывая автоматы, а потом из них палили и тут же из водяных пистолетов выпускали пену, которая покрывала собравшихся хлопьями. Любят йеменцы оружие — и холодное, и огнестрельное, и… пенное! Я разговорилась с одним из гостей: расспрашиваю про кат, джамбии, йеменские обычаи.
   — Джамбии как-то используют? Или это просто атрибут внешнего облика?
   — Да, используют… Иногда друг против друга... Их даже отбирают у входа в аэропорт, как и пакеты с катом. Однако служащие аэропорта сами с набитыми щеками!

Под катом

Так же, как мы щелчком по горлу обозначаем пьянство, йеменцы хлопают себя по щеке, указывая на здешнее занятие и приглашая к церемонии жевания. Кат — это небольшое стройное деревце. Его посадками покрыта почти вся земля, кроме пустынь. Туда кат привозят завернутым во влажные банановые листья, ведь жевать его следует исключительно свежим. Обычай считается типично йеменским, хотя жуют и в соседних африканских Эфиопии (там он называется чат), Сомали, Эритрее и Джибути. Сейчас налажен его экспорт самолетами в Англию. Несмотря на то что растет здесь, недешев. Средняя стоимость упаковки на несколько закладок — 5 долларов. Однако занятие это не элитарное, жуют все поголовно, в том числе бедняки и бомжи.

С полудня мужчины начинают суетиться: где раздобыть кат? Далеко ходить не приходится: он продается на любом рынке наряду с основным товаром. Существуют специальные рынки в бойких местах: на автостанциях, в центре городов. К середине дня все обзаводятся пакетами с зеленью и после ланча располагаются в тени, отрывая от веток по листику. Постепенно жвачка заполняет щеку. Всю вторую половину дня мужчины ходят с «флюсами», посасывая сок из жвачки и запивая его водой или чаем. Жуют не только «пролетарии», но и торговцы за прилавком, и служащие за стойкой банка, и офисные дяди при галстуках, и полицейские при исполнении, и водители за рулем. У кого раздута правая, у кого левая щека. Но есть и такие, которые закладывают за обе щеки! Это самые жадные, те, у кого ката в избытке, и он достается на халяву, — дорожные постовые, например. С каждой машины они взимают катовую дань!

Вот характерная сценка. Иду мимо поста. Из-под навеса выскакивает автоматчик и, вращая глазами и еле ворочая языком, орет и машет руками:
   — Нельзя туда — опасно! Али-Баба и сорок разбойников, зарежут и убьют!
   — Ребята, как вы мне надоели...

И тут я вижу, что у него до отказа набиты обе щеки. Воспринимать серьезную информацию от этого хомяка невозможно! Я тыкаю пальцем в его раздутую добела щеку... Мы оба начинаем смеяться. Он тут же организует мне машину для дальнейшего перемещения. В машине — его садык тоже с надутой щекой. Молча протягивает пакет с катом: жуй. Жую, который раз недоумевая: в чем фишка? Трава и трава. Я выучила фразу «мафи файда» (нет толку, бесполезно) и повторяла ее, когда мне предлагали пожевать. После этого сразу отставали: нечего добро переводить, раз нет толку.

Итак, никаких ощущений. Местные на этот счет были единодушны: надо «вжеваться»! Недели, даже месяца мало! Месяца три жевать регулярно, тогда втянешься. А чего ради? Зачем вы жуете кат? Далее – спектр мнений по теме:

1. Мы делаемся от этого сильными. Мы не устаем. Если надо много работать, кат придает силы. Если надо вести машину в жару, мы не засыпаем за рулем.

Но большинство мужчин, с полудня жуя кат, допоздна уже не делают ничего другого. Выходит, надо жевать кат, чтобы не уставать его жевать снова и снова? Впрочем, жующие мужчины выглядят не бодрячками, а достаточно томно. Да и мне в поездках по пустыням «бодрящие» листики мало помогали: я засыпала так же успешно, как всегда.

2. Жевать кат — это релакс, стабилизация нервов и приятное расслабление. При этом «мой разум остается при мне, я все хорошо воспринимаю, но полноценно отдыхаю от трудов». Да, в Йемене существует большая диспропорция между трудом и отдыхом! А свары и драки мужчин, аварии на дорогах происходят чаще в утреннюю пору, когда накаляемые страсти и горячий темперамент еще не «стабилизированы» чудо-продуктом, который заставляет лениться и сглаживать углы и противоречия.

3. Жевание ката — вековая традиция. Мы сами не знаем, почему это делаем. Жевали мой дед, отец и прадед.

4. Коран не запрещает жевать кат, а человеку нужно что-то, кроме хлеба насущного. Алкоголь — харам (запрещен), гашиш — харам... А вот кат и шиша (кальян) — правильные вещи. «Водка и виски забирают разум, пьяный человек делается безумным, чего нет при жевании ката. В этом его преимущество перед другими стимуляторами. К тому же это не какая-то химия, а экологически чистый продукт нашей земли», стабилизирующий весь организм — не только нервы, но и кровообращение, пищеварение…

5. Кат — это йеменская виагра! Он укрепляет мужскую силу, повышает сексуальную энергию… Без комментариев. Не проверяла и не сравнивала. Впрочем, на мой женский привередливый взгляд, мужчина с раздутой щекой непривлекателен изначально, он смешон. Среди йеменцев полно настоящих красавцев, но эти флюсы все портят!

6. «Кат — это наша национальная беда». Скоро его запретят, как в соседних Саудии и Омане. Экономика страдает! Кат вытесняет плантации кофе и риса, много земель занято этой культурой в ущерб другим. Он притупляет чувство голода, а голод — один из мощных двигателей прогресса. Искусственная эйфория в масштабах страны — существенный тормоз для развития хозяйства и полноценной трудоспособности.
   — А если не будет ката?
   — Если не будет ката... Нет, мы не умрем. Тогда мы просто будем все время спать! Но потом войдем в норму! Когда уезжаешь в другую страну, поначалу немного страдаешь от усталости и сонливости, но потом это проходит! Зависимость не так уж велика!

Поверим йеменцам. Вреда от ката не больше, чем от алкоголя! Мне только мешало, что у мужчин с набитыми щеками плохое произношение, а я старалась попутно осваивать арабский язык. Можно считать это «йеменским диалектом»...

Почему именно Йемен?

текст: Надежда МАКСИМОВА
фото: автор