История одной экранизации

К столетию марафона «Нью-Йорк – Париж» и... сорокалетию фильма «Большие гонки»

Когда в советский прокат вышла американская кинокомедия «Большие гонки», вряд ли кто из зрителей догадывался, что цензура изъяла из фильма большой эпизод, где действие происходит в России. И уж точно никто не знал, что в основу этой ленты легли реальные события столетней давности: фильм рассказывал об одном из первых в мире автомобильных супермарафонов.

С чем сравнить прошедший в 1908 году автомобильный пробег из Нью-Йорка в Париж? Скорее всего, современникам он виделся так, как сегодня, в начале XXI века, мы бы восприняли экспедицию на Марс. Только представьте: двадцать с лишним тысяч миль по дорогам двух материков. Точнее, по бездорожью, поскольку ни в самой Америке, ни на просторах Евразии в ту пору еще не существовало разветвленной дорожной сети. В общем, Большие гонки и не менее большой Офф-роуд... Разумеется, рано или поздно Голливуд дол¬ жен был экранизировать столь захватывающий сюжет. Сценарий к будущему фильму написал Артур Росс, а кинокомпания Warner Brothers выделила на съемки двенадцать миллионов долларов, что было соизмеримо с космической одиссеей. Неудивительно, что при наличии такого бюджета режиссер Блейк Эдвардс загорелся идеей снять «лучшую комедию всех времен». Он пригласил первоклассных актеров: Натали Вуд, Тони Кертиса, Джека Леммона, Питера Фалька. На съемках работало целых 48 каскадеров!

Премьерный показ фильма The Great Race («Большие гонки») состоялся в июле 1965 года... на Московском кинофестивале. В июле же ленту впервые увидел и американский зритель. Фильм номинировался на «Оскар» сразу по нескольким позициям. Но в 1966-м «Большие гонки» получили заветную статуэтку лишь за... лучшие звуковые эффекты. Особенно удивляться здесь нечему: в истории этой премии подобное нередко случалось с по-на стоящему хорошими лентами.

Место старта изменить нельзя

Известно, что кинематограф - отображение действительности. Но при этом жизнь и кино существуют по совершенно разным законам. И если в кинокомедии «Большие гонки» участники стартовали солнечным весенним деньком, то реальный марафон отправился с площади Таймс-сквер в Нью-Йорке промозглым утром 12 февраля 1908 года (это была одна из самых холодных зим, когда-либо выдававшихся в Штатах). В 11:15, после выстрела из позолоченного револьвера, стартовало (как и в фильме) шесть экипажей - итальянский, американский, германский и три французских. Почему французов заявилось больше других? Дело в том, что в те годы Франция была ведущей автомобильной державой, законодательницей мод, инженерных решений и спортивных состязаний. Годом ранее парижская газета Lе Matin выступила с инициативой знаменитого рейда из Пекина в Париж. И теперь все та же Lе Matin, но уже на пару с The New-York Times, затеяла еще более протяженное соревнование.

Французские экипажи

Первый французский экипаж шел на автомобиле De Dion-Bouton с четырехцилиндровым 30-сильным двигателем и 4-ступенчатой коробкой передач. Машины этой марки высоко котировались среди французских буржуа. Правда, ни один из двух De Dion, выставленных газетой 1_е Matin на марафон «Пекин - Париж» 1907 года, не оправдал надежд. Теперь газета намеревалась восстановить репутацию марки. Руководить заводской командой был назначен Жорж Бурсье де Сент-Шаффрэ. Пилотом и одновременно механиком выступал заводской испытатель Альфонс Отрэн. Самый интересный персонаж в этой команде - норвежский полярный исследователь Ханс Хендрик Хансен. Машины водить он не умел. Однако по его совету De Dion дооборудовали лыжами и... парусом, чтобы идти под ним по степям Забайкалья. Чего никто не ждал от Хансена, так это того, что он, едва добравшись до Чикаго, покинет экипаж и присоединится к американцам. Впрочем, произойдет это позднее.

Второй экипаж из Франции выступал на машине, шансы которой вездесущие букмекеры сразу оценили как невысокие. Для этого не требовалось разбираться в автомобилях. Достаточно было одного взгляда на типичную «вуатюретку» (легкую колясочку) Sizaire-Naudin с одноцилиндровым 15-сильным мотором. Кстати, капитан и пилот «колясочки» Огюст Понс уже имел неудачный опыт участия в марафоне «Пекин - Париж». Тогда его «трехко леска» Contal развалилась в пустыне Гоби. Воз можно, именно поэтому на сей раз Понс ре шил подстраховаться и взял сразу двух механиков, Мориса Бертэ и Люсьена Дешана.

Третий французский экипаж выбрал машину марки Motobloc. Четыре цилиндра и 30 л.с. Заметим, что свое название фирма получила, запатентовав в начале ХХ века силовой агрегат - двигатель, сцепление и коробку передач в едином блоке. Капитаном и пилотом «Мотоблока» выступал Шарль Годар, отчаянный цирковой мотогонщик, выступавший с номером «Езда по вертикальной стене». Он тоже участвовал в марафоне «Пекин - Париж» и успел заслужить там дурную славу. Его даже арестовали по прибытии в Париж. Сейчас как ни в чем не бывало он восседал в водительском кресле, одетый в довольно легкомысленный по погоде кожаный реглан и кепи.

В экипаж Годара входил и самый юный участник нового супермарафона - 18-летний кинооператор Морис Ливье. А механик машины Артур Уй будет вписан в историю гонки как герой самого первого автоспортивного инцидента: во время старта марафона он умудрится сломать руку.

Детская коляска

Гораздо больше шансов на победу имел прочный итальянский автомобиль Brixia-Zuest. Надо заметить, что эта марка в то время блистала на крупных европейских соревнованиях (например таких, как «Тарга-Флорио»). Вышедшая на старт модель 28/45 выпуска 1906 года была продана единственным в Америке дилером, неким Бертелли с 39-й улицы в Нью-Йорке. С учетом предстоящего соревнования ей усилили раму и увеличили передаточное отношение главной пары. В целом же это была вполне типичная для своего времени конструкция. Четырехцилиндровый двигатель мощностью 40 л.с. располагался отдельно от четырехступенчатой коробки передач, с которой его связывал (через конусное сцепление) промежуточный вал. Коробка в едином блоке с дифференциалом находилась в ногах задних пассажиров. Крутящий момент от нее передавался на ведущие звездочки главной передачи, от которых цепями - на задние колеса. Такая конструкция делала ненужными дорогостоящие карданные шарниры.

Кстати, из всех участвовавших в марафоне машин лишь De Dion-Bouton, Motobloc и германский Protos располагали полноценным карданным приводом колес. Трансмиссия SizaireNaudin вообще была на редкость оригинальна: она имела сразу три прямые зубчатые передачи на ведущий мост. Тормоза у всех автомобилей действовали только на задние колеса, что было абсолютно в духе времени.

Что же касается имени, то называть машину Brixia-Zuest было бы не совсем верно. Дело в том, что Роберто Дзюст, основав фирму в городе Брешия (Brixia), свою самую мощную модель 28/45 выпускал тем не менее в... Милане. Итак, участвовавший в гонке Zuest был забит под завязку. Его экипаж состоял из водителя Джулио Сиртори, механика Генри Хаага, корреспондента Антонио Скарфольо (он оставит прекрасные заметки о пробеге), а в качестве человека, готового быстро решить все проблемы, в состав экипажа вошел торговый представитель марки в Америке Артур Руланд. Кстати, из-за достаточно юного возраста большинства членов этого экипажа (например, Скарфольо тогда исполнился 21 год) участвовавший в пробеге Zuest получил прозвище «детская коляска».

Автомобиль для героя

Единственной американской машиной, участвовавшей в гонке, был Thomas Model 35. Автомобиль буквально за неделю до гонки сошел с конвейера фирмы E.R.Thomas Motor Co в городе Буффало, штат Нью-Йорк. По сути, для машины это был испытательный пробег, в который отрядили заводского механика Джорджа Шустера. Thomas Model 35 был оборудован двумя длинными двухдюймовыми досками, служившими крыльями, которые в случае надобности могли использоваться как сендтраки. Вместо складного верха был сооружен стальной каркас, на который натягивался тент. Дополнительные баки, укладки, инструмент и все прочее подобное прилагалось.

Дооборудованную машину нарекли именем собственным Flyer («Летун»). Четырехцилиндровый двигатель «Летуна» развивал мощность 60 л.с. Это был наиболее мощный и самый легкий автомобиль - участник пробега. У американской машины была и самая многочисленная команда: капитан и водитель Монтегю Робертс, механик Джордж Шустер, корреспондент The New-York Times Уолтер Уильяме В Шайене (штат Вайоминг) Шустер сменит Робертса за рулем, а механиком возьмут Джорджа Миллера. В Сиэтле (штат Вашингтон) на борт возьмут и другого корреспондента - Джорджа Макадама. Наконец, в Омахе (штат Небраска) к американскому экипажу присоединится сбежавший от французов Ханс Хендрик Хансен.

Между прочим, в фильме на Thomas Flyer очень похожа машина производства вымышленной Webber Motor Car Co. На ней в кинокомедии передвигается классический положительный герой - Великолепный Лесли (или, если следовать титрам, Leslie Gallant III), сыгранный Тони Кертисом. В кино экипаж тоже белого цвета, схожий по пропорциям, и назван столь же витиевато - Leslie Special. Правда, он шестицилиндровый. Зато, как и в фильме, в настоящей гонке Thomas Flyer с первых метров вырвется вперед: Робертс считал, что надо сразу развивать полную скорость - 60 миль в час.

Транспорт для негодяя

А вот место реального немецкого Protos в фильме занял фантастический автомобиль Hannibal 8 профессора Фейта (его сыграл Джек Леммон, давний партнер Тони Кертиса по комедии «В джазе только девушки»). Как и экипаж положительного персонажа, машина главного отрицательного героя была спроектирована голливудским автомобильным конструктором Дином Джеффери (он же делал знаменитый «Бэтмобиль»). Эффектная, надо сказать, вышла конструкция: черный цвет, шесть колес, два двигателя, раскаляющийся бур для продвижения сквозь снежные заносы, пушка и дымовая завеса. В общем, все, что положено транспортному средству коварного злодея. К тому же Hannibal 8 мог поднимать кузов, чтобы в салон не забрались дикие звери.

Правда, при первом же взгляде на это чудо техники возникает множество вопросов. Например, как управлялся автомобиль в подня том положении? Дело в том, что между кузовом и колесами не видно рулевого механизма (как, впрочем, и трансмиссии). Автомобиль издавал рокот, как у американских «пони-каров», но при этом был оснащен мотором от Volkswagen. Однако, несмотря на все технические казусы, надо признать, что художник-постановщик «Больших гонок» сделал правильный выбор. С помощью Hannibal 8 в фильме был создан контраст между положительным и отрицательным персонажами, чем подчеркнуто противостояние, в действительности раз вившееся между основными претендентами на победу - германским и американским экипажами.

Четырехцилиндровый 30-сильный Protos вел офицер 15-го прусского пехотного полка оберлейтенант Ганс фон Кеппен. Рослый, с щетинистыми усами и бесстрастным стеклянным взором. Этот 31-летний пруссак участвовал не ради азарта и призовых. Победа сулила ему блестящее развитие карьеры. Лично кайзер был поставлен в известность о фон Кеппене. А его напарники Ганс Кнапе и Эрнст Маас, заявленные в протоколе гонки инженерами, больше напоминали персональных шоферов. Кстати, в реальной гонке машинам не присваивали стартовых номеров, поскольку, повторимся, их было всего шесть. Но, как известно, в кино совсем другие законы. Помните:
«- Через пять секунд у пятого номера отвалится мотор!
- Макс, ты все правильно рассчитал?
- Все правильно, профессор!
- Макс, пятый номер - это мы!!!»

Козни туповатого механика Максимилиана Мина в исполнении одноглазого Питера Фалька (глаза актер лишился еще в трехлетнем возрасте, и пользование стеклянным протезом придавало особый рисунок всем его ролям), наиболее известного по детективному сериалу «Коломбо», и бесноватого профессора Фейта («fate» в переводе с английского - рок, судьба), сыгранного Джеком Леммоном, были, безусловно, стержнем всей ленты.

День рождения Авраама Линкольна

Но в жизни все было несколько иначе. Первой развалилась «колясочка» Sizaire-Naudin. Ее хватило только на 71 км дистанции - к великой радости мальчишек из богом забытого городка Пикскилл, штат Нью-Йорк. Кстати, в фильме «Большие гонки» судьбу Sizaire-Naudin повторяет паровой автомобиль Stanley, ведомый журналисткой-суфражисткой из газеты New-York Sentinel Мэгги Дюбуа. Она пустилась в пробег, желая доказать равенство между мужчинами и женщинами. После поломки ее машины героиня Натали Вуд продолжила пробег, присоединяясь то к одному, то к другому экипажу. Актриса, прекрасно справившаяся с ролью, сетовала потом, что труднее всего ей далось не фехтование и швыряние тортами, а наука ездить на этом чертовом паровике, с рулевым управлением тугим, как у трактора. Кстати, в русских дубляжах комедии эту машину упорно именуют «стимером», то есть «паровиком». Но, конечно, это не название автомобиля.

В реальности путешественников провожала ликующая 250-тысячная толпа (так во всяком случае писала газета The New-York Times), собравшаяся вдоль Бродвея. На самом деле поводом для столпотворения на Манхеттене стал не старт супермарафона, а национальный праздник - день рождения Авраама Линкольна.

Ролевые игры

Рассказывая о пробеге 1908 года, поневоле повторяешь путь, пройденный сценаристом «Больших гонок» Артуром Россом. А он в свою очередь пользовался записками, оставленными членом итальянского экипажа неаполитанцем Антонио Скарфольо: «...американский Thomas Flyer, прилизанный и низкий, как дельфин... короткий, на неотесанных колесах германский Protos, французы... возвышавшийся как пирамида De Dion-Bouton, хрупкие Motobloc и Sizaire. словно каждый из производителей воплотил свои национальные черты в своих машинах, даже в нашем стройном и взволнованном Zuest»...

Вскоре после старта заснежило. А затем снег повалил стеной. Экипажи трех машин (Thomas Flyer, De Dion-Bouton и Zuest) решают двигаться вместе, чтобы в случае чего помочь друг другу. Буран не утих и 13 февраля, а 14-го он сменился дождем. Затем вновь повалил снег. Кто мог подумать, что в феврале 1908 года на широте Ташкента выпадет столько снега! Гонщики укрывались и согревались, как могли.

Путь пролегал через Буффало, где собрали Thomas Flyer. Машина заехала на завод. По настоянию Джорджа Шустера в полу прорубили отверстия, чтобы горячий воздух от мотора дул на ноги. Кстати, когда спустя полвека Thomas Flyer собирался приобрести один из коллекционеров, именно эта деталь помогла установить подлинность машины. Разумеется, «Летуну» потребовалась и более серьезная помощь, которая, без преувеличения, станет залогом его будущей победы.

У автомобиля заменили неисправный цилиндр двигателя (в те годы цилиндры нередко отливали по одному). Вместо изящно изогнутой балки переднего моста встала прямая, добавились 76-мм проставки под рессоры, что позволило увеличить дорожный просвет. Изменили положение масляного резервуара и поставили 132-литровый дополнительный топливный бак. Крылья удалили вовсе, а их место заняли кожаные фартуки, навешанные на деревянные «сендтраки». Другие участники тоже срочно утеплялись. Дрогнули даже инженеры: кто-то в экипаже De Dion Bouton потребовал. утеплить раму, побоявшись, что та лопнет от мороза. И она-таки лопнула!

Несмотря на задержку с ремонтом, в Чикаго экипаж Thomas Flyer прибыл первым, преодолев 2248 км за 13 дней 6 часов 10 минут. Надо сказать, он был вообще первым (!), кто отважился пересечь США на автомобиле зимой... Что это было за время! Никаких хайвеев и придорожной инфраструктуры. Недаром тот же Protos вез запас в 520 литров бензина и 100 литров масла. Более того, в глубинке многие ни разу вообще не видели автомобиля. Генри Форд еще не успел, говоря его словами, «посадить Америку на колеса».

Заметим, что авторы фильма «Большие гонки», при всем уважении к мастерству оператора-постановщика, допустили прелюбопытный ляп: в одном из кадров проезжает Ford Model T. Действие фильма, напомним, разворачивается весной, а эта модель поступила в продажу только в октябре 1908 года! В Чикаго, куда добрались пять из шести стартовавших экипажей, устроители супермарафона поняли, что надо менять курс. Они направили соперников южнее, потому что Средний Запад покрыло трехметровыми сугробами.

Будни марафона

Девизом всего фильма могла стать фраза профессора Фейта: «Макс, жми кнопку!». После нее в передней части трехосного «Ганнибала» отворялся порт, и из него высовывалась аккуратная походная пушечка. Индейцы, стрельба в салунах, коварные интриги - затронуло ли все это настоящих участников супермарафона?.. Не думаю: гонка протекала вполне буднично. И, конечно, никто из сопровождавших экипажи корреспондентов не отправлял свои депеши голубиной почтой, ведь к тому времени по всей Америке стараниями Сэмюэла Морзе надежно действовал телеграф. Но напастей хватало. Пыль, перед которой автомобили того времени были совершенно беззащитны, проникала повсюду. Машины постоянно приходилось очищать и смазывать. В городке Кэрролл, штат Айова, сдался Motobloc. Были и другие происшествия. Например, в пыли экипаж Zuest проглядел овраг, и машина свалилась с 45-метровой высоты. Люди успели выпрыгнуть (они извлекут машину, починят и будут в Париже третьими). А если не пыль, так грязь, в которой машины увязали по ступицы.

19 марта Thomas Flyer тоже попал в канаву. От удара перекосило раму, и лопнул картер главной передачи. До Тонопы оставались какие-то 75 миль. За 20 долларов Джордж Шустер приобрел захудалую конягу и добрался до города. Там он нашел владельца такого же автомобиля. Это была большая удача, учитывая, сколько машин выпускала компания Thomas. Энтузиаст согласился доехать до места поломки, где задний мост перекинули с одной машины на другую. А тем временем в кадре у Блейка Эдвардса настоящий вестерн. Ковбои и индейцы, которые, впрочем, оказываются переодетыми ковбоями. Но зато все остальные присущие жанру черты в наличии. Роковые красотки, драки под аккомпанемент расстроенного рояля, коварство отрицательных персонажей и благородство положительных.

«Форсируя» Берингов пролив

Как уже было сказано, большую часть пути участникам марафона предстояло преодолеть по землям Российской империи. Причем устроителями пробега владела бредовая даже по нынешним меркам идея пересечь Берингов пролив по льду! Экипаж Thomas Flyer был готов и на такое... Собственно, для компании Thomas пробег был последним шансом поправить дела. Продажи резко упали (с 1045 машин в 1907-м до 816 в 1908 году). На следующий год они поднялись до уровня 1036, но вскоре компания обанкротилась. Но все пошло отнюдь не по намеченному сценарию. Пароходом из Сиэтла Thomas Flyer- лидера гонки, оторвавшегося от остальных на месяц (!), доставили в Валдиз, на Аляску. В это время до устроителей и дошло, что идея провальная. Во-первых, Берингов пролив не замерз (после этой фразы «во-вторых» можно и не произносить), во-вторых, снежные заносы не прибавили энтузиазма путешественникам. Они хором запротестовали. Тогда было принято гуманное решение из Калифорнии пароходом следовать в Японию, а оттуда - в Манчжурию.

Но авторы кинокомедии «Большие гонки» все же направили своих героев через Берингов пролив! Автомобили двух главных соперников, Лесли Великолепного и профессора Фейта, оказываются на льдине, которая несет их к берегам Чукотки. Не обошлось без белого медведя и шампанского. Жанр, знаете ли...

Впрочем, на самом деле события развивались не менее занятно. Поскольку в те годы в Японии автомобиль был еще более диковинным явлением, чем в Америке, участникам. запретили двигаться по японским дорогам. Пришлось ждать в Иокогаме целую неделю, пока Божественный Микадо соизволит дать разрешение. Надо заметить, что власти не зря опасались. 12 мая Zuest пересекал реку по рассчитанному на конные повозки мосту из бамбука и пеньки. Экипаж облегчил машину, насколько возможно. Но едва задние колеса скатились на противоположный берег, мост рухнул. А тем временем счастливый экипаж De Dion-Bouton отправился на экскурсию к горе Фудзияма. Но 18 мая из Франции пришла ошеломляющая весть: маркиз Де Дион, владелец компании De Dion-Bouton... продал их автомобиль не то одному из японских бизнесменов, не то какому-то китайскому торговцу.

По шпалам Транссибирской магистрали

Таким образом участников осталось трое. Экипаж «Летуна» уже 16 мая успел выгрузиться во Владивостоке и принимал визитеров в засиженных мухами номерах «Гранд-отеля». Помимо всевозможных отцов города одним из первых заявился. Жорж Бурсье де Сент-Шаффрэ. Лишенный автомобиля француз просился в экипаж. Шустер ответил, что все места в машине заняты. Тогда француз заговорил о топливе. Дескать, только у него зарезервированы запасы здесь, во Владивостоке, и в Харбине. Шустер взял время подумать, а когда француз удалился, кинулся искать бензин.

Он наткнулся на немецкую контору Kunst & Albers. Приказчик был прекрасно осведомлен, что американский экипаж соперничает с германским, и наотрез отказался продать горючее. И тут выручил свободный немецкий Шустера. Он повторил, что намерен купить, а не просто получить бензин, и что если его откажутся обслужить, то завтра из газеты The New-York Times весь мир узнает о том, как ведет дела Kunst & Albers. Вот где пригодились журналисты. В фильме все немного иначе: в «Больших гонках» экипаж Лесли Великолепного шантажирует «топливом» корреспондентка New-York Sentinel Мэгги Дюбуа.

На 22 мая был назначен старт самого неизведанного отрезка пути - через Манчжурию и Сибирь. Но до этого в течение двух недель шли дожди... И действительно, в первый же день Protos увяз по самую раму, и «Летуну» пришлось его оттуда извлекать. Согласитесь, благородно. Хотя как посмотреть: именно капитан «Летуна» отбил устроителям телеграмму о том, что экипаж Protos проехал часть пути поездом, за что немцев штрафанули на 15 суток, а американцам за бросок на Аляску, наоборот, добавили 15 дней форы...

Как известно, единственной дорогой, связывавшей тогда Дальний Восток с центром России, была Транссибирская железнодорожная магистраль. И именно здесь произошел эпизод (обыгранный в фильме), когда Thomas Flyer едва не столкнулся с поездом. По воспоминаниям Шустера, «Летун» заехал в тоннель, когда с другой стороны донесся гудок поезда. Съехать было некуда, и пришлось сдавать задним ходом. Они едва успели! Когда же подобная ситуация повторилась с Zuest и итальянцы стали спихивать двухтонную махину с рельсов, у них загорелся двигатель! Огонь сбили, накрыв капот макинтошами.

В Манчжурии всем участникам гонки раздали оружие, предупредив о возможных стычках с грабителями поездов. От постоянной тряски по шпалам у Thomas Flyer срезало зубья одной из шестерен в коробке передач (ее меняли в Твин-Спрингсе, штат Невада, и ремонтник клялся, что новая деталь прослужит вечно). Из пробоины в картере длиной в 15 см хлестало масло. Хорошо еще, что Шустер предусмотрительно заказал запчасти, которые к тому времени уже доставили морем в Харбин. В этот период лидерство в гонке зависело уже не столько от участников, сколько от работы российских железных дорог. Удрученный огромным отставанием от немцев, Шустер вдруг узнает, что экипажу Protos запретили двигаться по путям из-за того, что он, меняя шины прямо на рельсах, задержал какой-то важный поезд. А в нем, как оказалось, следовал ни много ни мало великий князь Сергей Михайлович. Однако их высочество смилостивились и соизволили осмотреть Protos, после чего машины вновь пошли по путям.

В атмосфере непонимания

Настала пора вспомнить и еще один эпизод, исключенный советскими цензорами из фильма «Большие гонки». Тобольск. Ночь. В свете факелов - мрачные молчаливые шпалеры горожан. Въезжает трехосный Hannibal 8. Он лидер гонки после очередного коварства профессора Фейта. Профессор, Макс и суфражистка Мэгги Дюбуа напуганы таким приемом. Профессор и Макс решают воспользоваться разговорником, чтобы наладить хоть какие-то отношения. И тут мисс Дюбуа вскакивает и кричит по-русски: «Как поживаете, друзья?» Толпа в восторге накидывается на спортсменов и на руках несет их пить водку...

Прямо скажем, рука цензуры сама потянулась к ножницам: сюжет пропитан царившей в отношениях между нашими странами атмосферой недоверия и непонимания. Нехорошо кромсать чужие фильмы, но советский стандарт предусматривал 1,5 часа показа, а метраж «Больших гонок» тянул на все два с половиной. Разумеется, первым кандидатом на сокращение стал российский отрезок. В принципе, сюжет фильма от этого не пострадал. Тем паче, что на самом деле в Тобольск участники не заезжали, и никакого автомобильного общества в этом городе не было и в помине.

Тем временем Protos и Thomas Flyer вырывали друг у друга лидерство. 21 июня им предстояло переправляться через Байкал. Но каково же было разочарование американцев, когда, увидев Protos погруженным на паром, они узнали, что следующий пойдет через 12 часов! Дальше были Иркутск, Томск, Омск, Екатеринбург... Но даже в европейской части России дороги не стали лучше. Сопровождавший экипаж «Летуна» инженер-капитан Александрович сообщил Шустеру, что приличная дорога начнется только в Нижнем Новгороде. На подъезде к Москве новая напасть: 19 июля в одну из фар Thomas Flyer влетел голубь. Происшествие осложнило ночную езду. У некоторых участников были проблемы посерьезнее. Под Санкт-Петербургом Zuest протаранил повозку. Паренек-возница погиб, и пока шло разбирательство, экипаж три дня держали за решеткой.

В Москву «Летун» прибыл 20 июля, в Петербург - 22-го, а 25-го машина пересекла границу Восточной Пруссии и прибыла в Кенигсберг.

Новый реализм

26 июля в Берлине американский экипаж застает толпы горожан, все еще продолжавших праздновать прибытие туда днем раньше Protos. Кстати, именно здесь, на хороших дорогах, с понятными указателями и прочными мостами, пошла настоящая спортивная борьба. В общем, ничего общего с сюжетом «Больших гонок». В реальности не было ни коварного князя, намеревавшегося узурпировать власть у придурковатого принца Хапника (он оказался удивительно похожим на профессора Фейта). Даже такой страны как Карпатия на карте тогдашней Европы вы не найдете. «Карпатские» сцены снимали в Зальцбурге, в замке Аниф. И, конечно, в действительности не было грандиозной битвы тортами - по признанию кинокритиков, лучшей в американском кинематографе. С другой стороны, как и в кино, вперед вырвался «не тот» автомобиль. В смысле, не американский. Видимо, на родных дороках счастье улыбнулось обер-лейтенанту фон Кеппену. И в Париж он прибывает первым 26 июля 1908 года. За сто двадцать два дня пятнадцать часов тридцать шесть минут восемь секунд машина проделала 21 346 км по суше, 13 854 км по воде и в конце концов добралась-таки из Нью-Йорка в Париж. Фон Кеппен торжествовал: только 30 июля в Париже финиширует американский Thomas Flyer и лишь 17-го сентября - итальянский Zuest.

Борьба после финиша

А теперь о самом большом разочаровании: после грандиозного автопробега через три континента протяженностью 35 тысяч километров в Париже, тогдашней автомобильной столице мира, не финишировало ни одной машины французской марки! Это было крупнейшее поражение национальной автомобильной промышленности. Немудрено, что за этим последовали интриги. Французы как соорганизаторы пробега постарались сделать все возможное, чтобы лишить германский экипаж справедливо завоеванного приза. И знаете, им это удалось - конечно, первые 15 дней штра фа Protos получил вполне заслуженно - за то, что из Огдена (в штате Юта) до калифорнийского побережья немецкий автомобиль «прокатился» в железнодорожном вагоне. Однако германский экипаж наказали и за то, что он не поехал на Аляску. То есть за то, от чего затем отказались сами организаторы!

В фильме тоже интриговали. Помните знаменитую концовку, когда от выстрела бортовой пушки машины профессора Фейта рушится Эйфелева башня... Именно она заставляла мальчишек досиживать сеанс до конца, когда обычно начинаются поцелуи, цветы и титры словом, ничего стоящего. И тут раздается знаменитое: «Макс, жми кнопку!»... Выстрел, и всемирно известная башня с телевизионной антенной (это в 1908-то году!) обрушивается на ничего не подозревающий Париж.

P.S. После пробега из Нью-Йорка в Париж мир надолго утратил интерес к супермарафонам. Впереди планету ждали две разрушительные мировые войны и несколько десятков вооруженных конфликтов поменьше. К формату супермарафонов вернулись только в 1968 году - спустя 60 лет.

текст: Денис ОРЛОВ
Александр ПИКУЛЕНКО
Фотографии предоставлены Джеффом Малем (Jeff Mahl) <thegreatautorace.com>, <flickr.com>, <greatracegarage.com>, <conzeptcarz.com>, <ameshistoricalsociety.org> и др.